На неведомых тропинках. По исчезающим следам - Страница 16

Это и произошло с безымянным охотником. Старосту расстраивало то, что точку поставят восточники, а не он сам.

– Может быть, вы сумеете подобраться к нему, – глядя в сторону, стал рассуждать палач, – Мои все на виду, рожи успели примелькаться, а вы чужаки.

– Может быть, – осторожно ответила явидь.

– И, может быть, вы, совершенно случайно, обозначите его местонахождение указующим амулетом, – мужчина нагнулся, подобрал обычный серый камень, такие сотнями валяются в пыли.

Темные глаза вспыхнули, перед нами стоял не обычный палач, на нас смотрел ведьмак, наделенный властью как над живой, так и не живой материей. Камень на секунду раскалился докрасна, и с едва слышным шипением остыл.

– Взамен я узнаю, у кого останавливался этот ваш Тур, и каким тропами шел.

– Узнай, – Пашка подставила ладонь, и на нее упал ставший серым и неприметным камешек. – Мы тоже по сторонам внимательно посмотрим, но если не получится, не обессудьте.

– Не обессудим, – на лицо мужчины вернулась улыбка. – Какие обиды между земляками.

Подгорный мы увидели и услышали издалека. Дым печных труб, уходящий в небо, шум моторов, хорошо накатанная дорога. Даже я не прошла бы мимо, не то что нечисть. Несколько грузовых фур стояло на обочине, водители что-то обсуждали на повышенных тонах. И пусть основным языком востока были различные смеси китайских диалектов, здесь в центре континента все еще главенствовал русский, пусть и на стежке Простого демона.

Назвать Подгорный селом язык не поворачивался, по площади он был больше чем Заячий холм, если все его изгибы растянуть на плоскости, а по застройке плотнее чем наше Юково. Уже не деревня, а маленький городок. Необычно для линейной стежки, хотя если представить, сколько товаров через нее проходит, ничего удивительного.

Второй деревянный домик со старомодной вывеской «Трактир» оказался придорожным кафе. Чаи, зелья, яды, закуски, глаза, нанизанные на нитку, консервированные мозги, сушеные суставы без уточнений о происхождении. Но среди водителей попадались обычные работяги, потому меню разнообразили чебуреками, быстро завариваемой лапшой и прочей гадостью, которой питаются люди.

Спрятавшись от дождя, мы взяли горячего чая и устроились за резным под старину столом. Если бы не девушка с мохнатыми бровями, приветливо обнажившая клыки из-за стойки, можно легко представить, что это обычная человеческая забегаловка.

Я смутно представляла, зачем мы явились сюда спустя несколько столетий. Кому мог запомниться путешественник, остановившийся на стежке на одну ночь, а потом снова ушедший в горы? К сожалению, ни к чему другому привязать произошедшую накануне «нехорошую ночь» мы не могли.

Мартын раскрыл тетрадь, и стал перелистывать страницы.

– Мы знаем, что на ночь он останавливался у гвоздаря, – задумчиво поднял кружку с чаем парень.

– А гвоздарь – это? – спросила я.

– Кузнец, – Пашка понюхала напиток, скривилась, но отпила чуть-чуть. – Как думаете, он жив?

– Если нет, то его сын точно, или внук, – ответил молодой целитель.

– Которые о «нехорошей ночи» даже не слышали, – вздохнула я.

– Что скажешь? – обернулась девушке за стойкой явидь. – Есть в Подгорном гвоздарь?

– Вам почто? – ответила та. – Зубья стерлись что ль? Или оградку заказать надумали?

– Оградку, – кивнула Пашка, – тебе подарим.

Незнакомка зарычала, хлопнула входная дверь, новый посетитель рассмеялся.

– Спасибо бы сказала, Вирка. Низшие не велят подарками пренебрегать, – пожилой почти лысый мужчина без спроса уселся за наш столик, – Я смотритель и летописец Подгорного, – он по очереди посмотрел на явидь, на меня, на парня, темная кожа на широком лбу собралась складками – Надолго ли к нам? Интересуюсь по долгу службы.

– Будет зависеть от вас, – ответила змея.

– Гвоздарь живет за первым поворотом к югу, третий дом с кованными цветами вместо решеток, – улыбнулся смотритель. – Еще что-то для дорогих гостей?

«Чтобы вы убрались побыстрее со стежки» – невысказанные слова повисли в воздухе повисло в воздухе.

– Почему нет, – явидь кивнула мартыну.

– Мы идем по следу Тура Бегущего, – сказал молодой целитель.

– Плохой след, – нахмурился старик.

– Вы его знали? – удивилась я.

– Видел, – дед перевел взгляд в пространство. – Послушайте моего совета, не суйтесь к Илие с этим, – он указал на дневник в руках у целителя.

– Почему? – нахмурился парень.

– Потому что после ухода постояльца с желтой тетрадью его единственная дочь Алика понесла.

Я почесала нос, парень допил чай и поставил кружку, особого впечатления новость не произвела. Это же нечисть, тут за неверность, или беременность «в девках» никогда камнями не забрасывали.

– Мое дело предупредить, – смотритель встал. – Неприятностей с северниками мы не ищем, но если уж припрет, прятаться не станем.

Предупреждению мы не вняли, и уже через десять минут стояли перед домом с ажурными кованными решетками. Желтая тетрадь была предусмотрительно убрана в рюкзак. Ворота, пристроенного к дому, гаража открылись, и мы увидели гвоздаря.

Позади кузнеца там, где должна стоять машина располагалась мастерская. Пылала жаром печь, в длинных мускулистых руках кузнец держал отнюдь не кузнечный молот, а рычаг современного механического пресса. Шишковатый череп повернулся в нашу сторону. Одного взгляда хватило чтобы понять, почему Илие не стоит напоминать о визите Тура Бегущего. Он был робазом. Родами погибла его мать, его жена, а вот теперь и дочь. Ее убил плод, что оставил в ней путешественник, остановившийся в его доме на ночь. Еще один род, принимающий смерть от своих детей либо при рождении, либо после их совершеннолетия. Дочь не доросла до того, чтобы поднять руку на отца, но успела зацвести для мужчины – вполне.