На неведомых тропинках. По исчезающим следам - Страница 51

– Но самой ее здесь нет? – уточнил Веник.

– Фиг знает, – ответил за него сын.

– Он-то знает, – падальщик задумался, – слева дом заперт, как и мой, справа – открыт.

– Это важно? – спросил черный целитель.

– Может, и нет, – Веник пожал плечами, – но лучше это выяснить. Предлагаю осмотреть стёжку, возможно, есть еще «неразбуженные» выжившие.

Черный целитель ничего не ответил, ожег взглядом гробокопателя, тот сразу сделал шаг в сторону и вышел на улицу.

Если нарисовать план Юкова на бумаге, то он будет походить на двусторонний гребень или телевизионную антенну. Середина – стежка, или улица Центральная, которую с юга на север пересекают двенадцать прямых, словно по линейке, улиц: Январская, на которой живу я, Февральская, Мартовская, Апрельская, где стоял дом черного целителя, Майская…

До того как село солнце, мы успели осмотреть почти все дома, некоторые только снаружи, некоторые изнутри, таких было чуть больше двух десятков, в том числе и уютный домик ведьмака. Электричества не было нигде. Черный целитель остался стоять около своего дома, вглядываясь в темный лес, и только святые знают, что там видел. Он не отвечал на вопросы и игнорировал все живое, лишь раз послав нас с его сыном в далекие и не очень края. И ни разу не спросил, где змея и его младший сын. Наверное, к лучшему.

Я ходила от дома к дому, смотрела на знакомые и незнакомые дома, двери, окна и очень хотела убежать из того места, куда еще так недавно стремилась. Моей была правая сторона улицы, гробокопатель тенью скользил по левой, Мартын двигался с другой стороны Центральной. Если дверь открывалась, ее стопорили куском кирпича, камнем или сломанной доской, что валялась возле крыльца. Святые знают зачем, но я уже давно усвоила простую истину, никакая информация в нашей тили-мили-тряндии не бывает лишней.

Мы заканчивали осмотр домов по Декабрьской на северо-восточной окраине села, когда на глаза попалась какая-то странность, но потребовалось время, чтобы понять, какая именно. Все дома на моей стороне оказались закрыты, как и на предыдущей улице, включая треугольный дом Антона Зибина. Но было здесь и нечто другое. Для того чтобы понять причину беспокойства, пришлось отойти и взглянуть на ровный ряд построек со стороны.

За спиной раздавалась ругань падальщика, когда очередная дверь не пожелала сдаваться.

– Посмотри,– позвала я, указывая на дома, – Мне кажется, или они вправду все одинаковые?

– Вправду, – ответил гробокопатель.

Последние пять домов смотрели на нас совершенно одинаковыми непримечательными фасадами. Облупившаяся зеленая краска на дощатых стенах слишком уж одинаково облупившаяся, словно под копирку. Грязные припорошенные песком стекла, песчинка к песчинке.

– И все закрыты, – сочла нужным добавить я.

– Эти тоже.

Мы повернулись, но те, что стояли, за спиной были разными по цвету и по постройке.

– Эй! – раздался крик с другой стороны Центральной, там осматривал дома Мартын, – эй! – снова раздался голос парня.

В нем не было паники, он кого-то звал, и этот кто-то, явно, не его отец, тот на «эй» не откликается.

Гробокопатель скользнул между домов на параллельную улочку, мгновенно скрываясь от глаз. Я побежала, не скрываясь, порой, быть нечистью немного утомительно.

Дверь в дом нашего сказочника была открыта настежь. Гостеприимный хозяин был прибит к ее полотну чем-то похожим на гигантские сосульки.

– Эй! – третий раз позвал молодой целитель, выдергивая прозрачный кол из груди сказочника.

Баюн вздрогнул, раскрыл черные глаза и захрипел. Мартын ухватился за второй и вытащил. По майке Ленника расползались черные пятна, и раненый сполз на доски крыльца.

– Ушедшие, – парень склонился над мужчиной, призывая магию, глаза зажглись и тут же погасли, Мартын, не оборачиваясь, крикнул, – Найдите отца! Скорее!

– Зачем? – не поняла я.

– Затем. Я его не вытяну. Не могу. Не получается. Не знаю почему. Еще вопросы? – он отвечал быстрее, чем я успевала спрашивать. – Бегом!

У Константина все получилось. К стыду сына и на счастье Лённика, вставшего на ноги уже через четверть часа, с того момента, как к дому вышел черный целитель. Баюн знал не больше других, его тоже разбудил крик. Чем он заслужил честь быть прибитым к собственной двери, баюн тоже затруднялся припомнить.

– Давайте уйдем, – предложил парень, рассматривая мутную острую сосульку со следами крови.

– Куда? – нахмурился Константин. – Уже по парте да по нянькам соскучился?

Мартын клацнул зубами и отвернулся.

– Поддерживаю, – сказал Веник, – стежка мертва. Северникам здесь не жить в любом случае, дома мы осмотрели, – его слова отозвались внутри горькой болью, и они это почувствовали. – Больше никого нет. Надо уходить.

– Бегство - для трусов, – черный целитель посмотрел на сына.

– Не имею ничего против, – внезапно встал на сторону падальщика и Мартына сказочник, он поднял стеклянный кол, обнюхал острие и с размаху воткнул в землю, вернее, в песок.

Константин скривился, возможно, баюна тоже ждало нелицеприятное высказывание, но мужчина не успел его произнести. Я вздрогнула от громкого хлопка, так похожего на взрыв петарды, а на груди черного целителя расцвела красная клякса. Что-то тяжелое навалилось сверху, прижимая меня к песчаной земле. Выстрел, запоздало сопоставила я звук и кровавый цветок на рубашке Константина.

– Нет, – закричал парень.

Ему ответили целой серией хлопков. Я попыталась приподнять голову, но ее бесцеремонно прижали к земле.

– Давай! Ну же! – кричал Мартын. – Да что же это такое!